Максим Жих. Древние славяне на Волыни (I тыс. н.э.). Часть вторая

пн, 10/31/2016 - 23:39 -- Администратор

Максим Жих. Древние славяне на Волыни (I тыс. н.э.). Часть вторая

IV. Дулебский этнополитический союз и аварское нашествие[1]

В Галицкой и Волынской землях в домонгольское время сложились, одни из ведущих городов-государств Древней Руси (Фроянов, Дворниченко 1988: 103-156; Майоров 2001; 2011). Их возникновению предшествовал длительный период развития восточнославянских догосударственных и предгосударственных социально-политических объединений в указанных регионах. В Галичине этнополитическое развитие проходило относительно «спокойно»: с VI в. и вплоть до формирования Галицкой земли здесь проживали хорваты[2], создавшие мощное этнополитическое объединение, Великую Хорватию, как называет её Константин Багрянородный (о Великой Хорватии, этногенезе и ранней истории хорватов см.: Майоров 2006; 2006а).

К северу от Великой Хорватии, в будущей Волынской земле, тоже возникли мощные этнополитические объединения восточного славянства, но здесь их развитие проходило более дискретно, что породило путаницу в источниках и как следствие – противоречивую историографию.

Повесть временных лет (далее – ПВЛ), говоря о предыстории этого региона, свидетельствует, что сначала здесь жили «бужане, зане седоша по Бугу, послеже велыняне» (ПСРЛ. I: 11; ПСРЛ. II: 8); «дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне» (ПСРЛ. I: 12-13; ПСРЛ. II: 9).

Если летописному тексту буквально, то получается, что дулебы и бужане – это названия древних славянских этнополитических объединений, существовавших некогда там, где ныне – во времена летописца – находятся волыняне. Л. Нидерле верно, на наш взгляд, констатирует: «взаимная связь между этими наименованиями племён неясна, однако все они, видимо, ведут своё начало от одного большого, самого западного русского племени, которое обитало между Западным и Южным Бугом – в исторической Волыни» (Нидерле 2001: 169).

Летопись помогает пролить свет и на причину исчезновения дулебов и смены их волынянами, говоря о том, что «Въ си же времяна быша и Обри, [иже] ходиша на Иръклия царя и мало его не яша. Си же добре воеваху на Словенех, и примучиша Дулебы, сущая Словены, и насилье творяху женамъ Дулепьскимъ. Аще поехати будяше Обърину, не дадяше въпрячи коня, ни вола, но веляше въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли женъ в телегу и повести Обърена. [и] тако мучаху Дулебы. Быша бо Объре теломъ велици, и оумомь горди, и Богъ потреби я, [и] помроша вси, и не остася ни единъ Объринъ. [и] есть притъча в Руси и до сего дне: ‘’погибоша аки Обре’’, ихже несть племени ни наследъка. По сихъ же придоша Печенези, паки идоша Оугри Чернии мимо Киевъ послеже при Олзе» (ПСРЛ. I: 11-12; ПСРЛ. II: 9).

Рис. 1. «Примучивание» дулебов обрами. Миниатюра Радзивиловской летописи

Многие исследователи рассматривали этот рассказ как свидетельство существования на Волыни в VI-VII вв. значительного этнополитического объединения дулебов, разгромленного аварами (Ключевский 1987: 122-124; Нидерле 2001: 169-170; Мавродин 1945: 85-86; Греков 1953: 441-443; Третьяков 1953: 297-298; Баран 1969; Седов 1982: 90-94; Рыбаков 1982: 236; Фроянов 2001: 724-727; Свердлов 2003: 92; Войтович 2006: 6-12; Жих 2008: 35-37).

Очевидно смешение в летописном пассаже славянской эпической традиции о борьбе дулебов с аварами, об иге, установленном кочевниками над славянами, со сведениями о восточном походе византийского императора Ираклия (610-641) и об аварской осаде Константинополя в 626 г., извлечёнными из хроники Георгия Амартола. Исследователи давно заметили это обстоятельство и некоторые из них стали на этом основании предполагать книжное происхождение всего рассказа.

С.А. Гедеонов полагал, что автор ПВЛ для того, чтобы «соображать исторические системы» (Гедеонов 2004: 319) мог «сокращать и облекать в историческую русскую форму» византийские сообщения о славянах и Руси (Гедеонов 2004: 318), в частности, он «умеет приноровить к Руси и самые греческие присловия, ибо знаменитая, чисто библейская притча: "Есть притъча въ Руси и до сего дне: погибоша аки Обре, ихъ же несть племени, ни наследъка" была известна грекам уже за два столетия до Нестора; в письме Симеону Болгарскому патриарх Николай говорит об аварах: "άλλα καί ουτοι άπάλοντο, καί ουδέ λβιψανον τοΰ γένους ύφίσταται"» (Гедеонов 2004: 318-319).

Хотя сам С.А. Гедеонов своё наблюдение трактовал в контексте привязки летописцем византийского материала к реальным событиям древнерусской истории, известным ему по преданиям, А.С. Кибинь ныне полагает, что оно «ослабило главный аргумент, чётко привязывающий рассказ о притеснениях обров к восточноевропейскому ареалу» (Кибинь 2014: 158).

Но, во-первых, как справедливо указал Л.В. Войтович, «такая мысль (о бесследном исчезновении аваров – М.Ж.) в X в. могла прийти в голову практически всем, кто слышал об аварах. В письме патриарха нет ни одного намека на телеги, запряженные женщинами» (Войтович 2006: 8). По словам историка «попытки доказать, что составитель Древнейшего свода ‘’изваял’’ дулебо-аварскую историю из литературного источника, выглядят ученой спекуляцией» (Войтович 2006: 8).

Во-вторых, и слова патриарха Николая Мистика, и приведённая летописцем «притча» имеют очевидную библейскую параллель (рассказ о допотопных исполинах, «сильных, издревле славных людях»: Быт. 6), соответственно, нет оснований предполагать здесь прямую зависимость летописи от византийского источника.

В-третьих, летописец ясно указывает, что приведённая им поговорка бытует на Руси и ни на какие греческие источники не ссылается. Между тем, такие ссылки для него при заимствованиях оттуда каких-то данных обычны: «Глаголеть Георгий в летописаньи» (ПСРЛ. I: 14; ПСРЛ. II: 10), «при семь цари приходиша Русь на Царьгородъ, якоже пишется в летописаньи Гречьстемь» (ПСРЛ. I: 17; ПСРЛ. II: 12) и т.д.

Наделение древних врагов чертами мифических великанов, древних насельников земли – традиционный фольклорный мотив, который, очевидно, существовал и у славян и который просто был литературно обработан летописцем в духе средневековой, ориентированной на Библию, книжности. Что дело обстояло именно так, подтверждается наличием западнославянской традиции об обрах, в которой они также наделялись качествами древних исполинов. По-чешски «великан» – obr, по-словацки – оbоr, obrovská, по-польски – olbrzym (древнепольское obrzym), по верхне-лужицки – hobr, по-словенски – óbǝr. Прямую параллель находим в немецком Hühne – «великан/исполин/богатырь», производном от этнонима «гунны».

Обращение к Хронике Георгия Амартола, откуда летописец почерпнул сведения о восточном походе императора Ираклия[3] и аварской осаде Константинополя 626 г.[4], показывает полное отсутствие там чего-либо похожего на сюжет о притеснении аварами дулебов.

Выявить какой-либо византийский прототип летописного рассказа об аварском иге над дулебами не удаётся. Перед нами оригинальное произведение, в которое добавлены сведения из Хроники Амартола, вводящие его в исторический контекст, коим для русских книжников было «летописание греческое».

Автор этого летописного фрагмента пересказал, по всей видимости, какое-то славянское эпическое сказание о войне между аварами и дулебами, в котором авары наделены чертами мифических великанов, предшествовавших заселению земли обычными людьми. В ходе этой войны славяне были разгромлены, и завоеватели возложили на них иго – так в древней Руси обозначались угнетение и насилие, а первоначально, по всей видимости во времена авро-дулебской войны, ‘ярмо, воловья упряжь’ (Журавлёв 1996: 143), в которую завоеватели запрягали дулебских женщин.

Франкский хронист Фредегар сообщает о притеснении аварами славян на Среднем Дунае (Свод II: 367), а византийский автор Менандр Протектор об аварских набегах на антов (Свод II: 317).

Находившаяся на восточных рубежах Аварского каганата Волынь едва ли могла миновать тяжесть аварских набегов, но она не имела своего Фредегара или Менандра, которые могли бы их описать, так как находилась слишком далеко и от державы франков и от Византии. Археологические материалы свидетельствуют о значительности аварского погрома на Волыни. Аварами было разрушено городище Хотомель (Кухаренко 1961: 9-10), в нижнем слое которого обнаружены аварские стрелы (Баран 1972: 67-68). Та же участь постигла и городище Зимно (Ауліх 1972: 56-59; Тимощук 1990: 154).

В.Я. Петрухин и Д.С. Раевский полагают, что «видимо, в летописи мы имеем дело с фрагментами ‘’земледельческого’’ эпоса, где эпические враги используют женщин в качестве тягловых животных, налагая на них ярмо – ‘’иго’’. Обычай брать дань с плуга – с ‘’рала’’ (в Древней Руси и других ранних славянских государствах – М.Ж.) – подкреплял это значение» (Петрухин, Раевский 2004: 179).

Б.А. Рыбаков трактовал летописное предание иначе: «печальная повесть об аварских насилиях над дулебами… вероятно, сложилась ещё во времена могущества Аварского каганата и должна была служить целям организации борьбы с насильниками-обрами. Повесть взывает к рыцарским чувствам славян, особенно ярко изображая издевательство чужеземцев над женщинами, используя при этом образ аварского вельможи, возлежащего на телеге, которую везут на себе впряжённые вместо коней женщины побеждённого племени дулебов» (Рыбаков 1963: 37).

Как бы то ни было, перед нами одно из народных славянских преданий, относящееся к циклу о борьбе с врагами-кочевниками, попавшее в летопись. Наиболее вероятно, что оно представляло собой фрагмент эпоса волынских дулебов (Жих 2015).

Некоторые исследователи относили летописную легенду об аваро-дулебской войне к западнославянским или паннонским дулебам и видели в ней отражение их эпоса (Вестберг 1908: 394-397; Пресняков 1993: 264; Kuczyński 1958: 226-227; Королюк 1963; Кибинь 2014). На наш взгляд, эти построения неосновательны (рассмотрению данного вопроса посвящена статья: Жих 2015), ПВЛ не знает никаких дулебов, кроме волынских (ПСРЛ. I: 11, 29; ПСРЛ. II: 8; 21).

Нельзя не коснуться вопроса о причинах широкого распространения имени дулебов в славянском мире. Источникам оно известно помимо Волыни также в западнославянском и в южнославянском ареалах близ Паннонии (Жих 2015: 57) (см. рис. 2). Повторяемость этнонимов – характерная черта славянской ономастики (Трубачев 1974), которая обычно трактуется как следствие славянского расселения VI-VII вв., когда старые праславянские племенные объединения распадались, а их осколки оказывались за сотни километров друг от друга. Впрочем, о некоторых славянских именах (типа «поляне» – «жители поля» на Среднем Днепре и в Польше) нельзя сказать наверняка, имеем ли мы дело с осколками древнего славянского «племени» или же с названиями, конвергентно возникшими на славянской языковой почве. Иначе дело обстоит со славянскими этнонимами, имеющими иноязычное происхождение – здесь мы довольно уверенно можем говорить об общности происхождения их носителей (ср.: Горский 2004: 13. Примеч. 10).

К этой последней группе принадлежит и имя «дулебы», которое имеет германскую этимологию. Согласно О.Н. Трубачеву «в слав. *dudlebi скрывается герм. *daud-laiba- с этимологическим значением ‘’наследство умершего, выморочное наследство’’, что хорошо вяжется с раннеисторическим процессом освоения славянами земель, покинутых одно время германскими племенами» (Трубачев 1974: 53).

Рис. 2. Распространение праславянских этнонимов в эпоху средневековья (Седов 1979: 132).

1 – локализация племен; 2 – ареал славянской керамики второй группы (пражско-корчакской); 3 – направления расселения хорватов; 4 – предположительное направление миграции дулебов

По мнению В.В. Седова «поскольку этот этноним (дулебы – М.Ж.) имеет западногерманское происхождение, то, видимо, нужно допустить, что славянское племя дулебов сложилось ещё в римское время где-то по-соседству с западногерманским населением. Оттуда дулебы расселились в разных направлениях. Средневековые письменные источники фиксируют дулебов на Волыни, в Чехии, на Среднем Дунае, между озером Балатон и рекой Мурсой, и в Хорватии на Верхней Драве» (Седов 1979: 132-133). В более поздней своей работе В.В. Седов уточнил, что, по всей видимости, «племенное образование дулебов сложилось ещё в римское время, когда на территории пшеворской культуры имели место внутрирегиональные контакты славян с германцами, в том числе и с западногерманскими племенами» (Седов 1999: 46). Эти выводы учёного имеют общий характер и не дают возможности определить конкретный район славянского мира, в котором появился этноним «дулебы».

В науке распространена идея о волынской прародине дулебов. Так Л.В. Войтович считает, что на своём пути в Паннонию авары прошли через Волынь и завоевали её ок. 561-562 гг. (Войтович 2006: 11), что привело к миграции части дулебов на запад, что принималось и нами (Жих 2008: 36).

Интересно, что если «дулебами» стали называться «пражские» славяне, осваивавшие Волынь после ухода оттуда готов и других германцев, то они, соответственно, воспринимали их как древний вымерший легендарный народ. При этом имела место как бы зеркальная ситуация в отношении событий, имевших место на Волыни в конце II в.: пришедшие в регион готы вытеснили местных славян (зубрецкая культурная группа) и в своих преданиях осмысли свою борьбу с ними как противостояние древнему народу легендарных великонов – «спалов» (Жих 2016).

В то же время, гипотеза о том, что путь аварской миграции шёл через Волынь, т.е. далеко от степной полосы и к северу от Карпат, небесспорна. Возможно, что Волынь подвергалась аварским набегам с запада, уже из Паннонии, как полагал А.А. Шахматов (Шахматов 1919: 20). К этому склоняют и некоторые археологические материалы, так городище Зимно погибает в огне аварской осады только в VII в. (Тимощук 1990: 155). Возможно, Волынь пережила несколько аварских ударов.

C.В. Конча высказал гипотезу, согласно которой дулебы на Волыни – это выходцы из Подунавья, бежавшие туда от аварского ига, они же и были носителями предания о его тяготах, попавшего в летопись (Конча 2005: 28). На наш взгляд, такие построения являются сугубо умозрительными и не имеют опоры в источниках. Более того, такой трактовке прямо противостоят археологические следы аварского погрома на Волыни, которые указывают на то, что эта земля точно также, как и Подунавье, страдала, по крайней мере, какое-то время, под ярмом завоевателей.

Славянские легенды о войне или войнах с аварами, вероятно, бытовали всюду, где славяне сталкивались с воинственными кочевниками. Одно из таких преданий, связанных с волынскими дулебами, попало в древнерусскую Повесть временных лет.

Рис. 3. «Примучивание» дулебов обрами. Рисунок современного художника (Петрухин 1997: 31)

Судьба раннесредневековых дулебов была, в известной мере, сходной с судьбой соседних с ними хорватов: одно из древнейших славянских этнополитических объединений, оно было разгромлено в ходе аварского нашествия и распалось, а значительная часть дулебов ушла на запад, где впоследствии приняла участите в чешском и польском этногенезе (Łowmiański 1962: 258-259).

В отличие от хорватов, дулебам после аварского разгрома не удалось сохранить доминирующего положения в исходном регионе своего проживания, и они уступают лидирующее место на Волыни волынянам, о чём говорят приведённые выше летописные свидетельства. В то же время, часть дулебов остаётся на месте, хоть и теряет своё былое политическое значение.

В начале Х в. летопись упоминает о вхождении дулебов в состав войска Олега при его походе на Константинополь (ПСРЛ. I: 29; ПСРЛ. II: 21). И нет достаточных оснований считать это летописное свидетельство книжным и недостоверным: очевидно, что для летописцев дулебы – жители Восточной Европы, наряду с другими участниками олегова похода, которые все совершенно реальны и ничего «книжного» в себе не несут (варяги, словене, чудь, кривичи, меря, древляне, радимичи, поляне, вятичи, хорваты, северяне, тиверцы).

Упоминание дулебов в числе участников похода 907 г. отражает представления летописца о существовании в начале Х в. восточнославянских дулебов и о сохранении ими определённого этнополитического единства и значения. О том же свидетельствует и фиксация их эпоса на страницах ПВЛ.

Рядом с волынянами помещает дулебов в качестве их современников в середине Х в. и ал-Мас‘уди: «Вслед за этим родом (за «родом» в.линана – волынянами – М.Ж.) из родов ас-сакалиба (славян – М.Ж.) Истбрана, и в наше время их царь называется Б.Сакляих (Б.Саклабдж). И род, называемый Д.лавна (дулебы – М.Ж.). Называют их царя Вандж Аляф (Ваих Слаф)» (Галкина 2016).

Некоторым учёным кажется более предпочтительным, что речь здесь идёт о западнославянских дулебах, так как имя их правителя Вандж Аляф (Ваих Слаф) можно сопоставить с именем чешского короля Вацлава (или Венцеслва, 921-929: Мишин 2002: 63), но это может быть простым совпадением или созвучием. Имеющаяся в «Баварском географе» параллель к рассказу ал-Мас‘уди о В.линана, о которой ниже будет сказано, и которая датируется 70-ми годами IX в., то есть задолго до правления Вацлава, свидетельствует против такого сопоставления, если считать информацию ал-Мас‘уди о В.линана и Д.лавна синхронной. Соответственно, мы считаем более убедительной трактовку Д.лавна ал-Мас‘уди как волынских дулебов, известных ПВЛ.

V. Этнополитический союз волынян. Проблема атрибуции В.линана ал-Мас‘уди

Согласно летописи, на первый план в Волынском регионе после разгрома аварами дулебов выходят волыняне. Однако это не сопровождается какой-либо сменой материальной культуры региона, позволившей бы говорить о приходе какого-то нового населения. Напротив, в VI-IX вв. мы видим на Волыни последовательное развитие материальной культуры от пражско-корчаковской к луки-райковецкой, вторая эволюционно вырастает из первой (об археологии Волыни VI-IX вв. см: Баран 1969; Русанова 1973; Седов 1982: 90-101; 1999: 41-50; Кучінко 1972; 1993; 1994; 1996; 2002; Кучінко, Охріменко 1995; Głosik 1959-1960: 320-321; Cynkałowski 1961; Kuczyński 1962: 233-251; Skrzypek 1962; Nowakowski 1972; Parczewski 1991; 1996; Szymański 1996; Михайлина 2007).

Никаких признаков смены населения, или просто прихода в регион каких-то новых этнических групп не обнаруживается. Л.В. Войтович констатирует, что «если бы в VII-X вв. в Волынской земле трижды произошла смена населения, то такое изменение неминуемо нашло бы отражение в археологическом материале. Но ничего подобного найти не удалось» (Войтович 2006: 7), из чего делает справедливый вывод: «эта территория (Волынь – М.Ж.) была заселена, по меньшей мере, четырьмя-пятью родственными племенами, которые периодически составляли политические объединения, носившие названия по имени племени-гегемона» (Войтович 2006: С. 7, 11-12. См. также: Мавродин 1945: 85-86; Рыбаков 1982: 236-237). Проще говоря, на Волыни на первый план выдвигалась то одна славянская этнополитическая группа («славиния»), то другая. И, если первыми гегемонами на Волыни были дулебы, то после их разгрома аварами, первенство в регионе переходит к волынянам.

Гипотеза, согласно которой, волыняне – это лишь новое название дулебов (Баран 1997: 131-132; Михайлина 2007: 180-181) представляется безосновательной. Летописец ясно разделяет дулебов и волынян как более ранних и более поздних насельников Волынской земли (ПСРЛ. I: 11-13; ПСРЛ. II: 8-9). Более справедливым, на наш взгляд, выглядит идея Л.В. Войтовича.

Рис. 4. Керамика и пряслица пражской культуры (Седов 2002: 298)

К счастью о волынянах у нас есть не только записанные в Повести временных лет полулегендарные сведения, как это имело место с дулебами, но и данные восточных источников, записанные довольно рано и независимые от восточнославянской традиции. Ал-Мас‘уди (ум. ок. 956/957 г.) в своих «Золотых копях и россыпях самоцветов»[5] (ок. 947 г.) сообщает: «И эти <язычники> разделяются на разные роды: из них род, у которого с глубокой древности была государственность. Был у них царь, которого называли Маджк (Маджл). И этот род называется в.линана. В древности за этим родом следовали остальные роды ас-сакалиба (славян – М.Ж.) <по смыслу: этот род наиболее знатен из ас-сакалиба, т.к. у них впервые появилась государственность>, так как именно у них <в.линана> был царь, и другие их цари подчинялись ему» (Галкина 2016).

И далее: «И ас-сакалиба много родов и разновидностей. Эта наша книга не подходит для описания всех их разновидностей и различных их разветвлений. Ранее мы упомянули известие о царе, которому подчинялись все их цари в древности, и это Маджк <царь> в.линана. И этот род один корень из корней <т.е. одна из главных династий> ас-сакалиба, почитаемый в их родах. И это идет у них с древности. Затем появились разногласия между их родами, и исчез их порядок <иерархия>. И их роды стали враждебны друг другу. Царь каждого их рода является царем, как мы упомянули, из их царей, по причине, о которой долго рассказывать» (Галкина 2016; см. также: Гаркави 1870: 135-138; Lewicki 1940/1950: 355-360).

Аналогичный рассказ есть и у Ибрахима Ибн Йа‘куба ал-Исраили ат-Туртуши (до 912/913 – после 966) – еврейского купца из Тортосы, посетившего в 965 г.[6] славянские земли в Центральной Европе, а точнее, по всей видимости, Чехию и земли ободритов (Мишин 2002: 37). Непосредственно сочинение Ибрахима Ибн Йа‘куба до нас не дошло, но сохранились выписки из него, содержащиеся в сочинениях более поздних авторов: ал-Бекри (XI в.), ал-Казвини (XIII в.), ибн Саида (XIII в.) (Куник, Розен 1878; Lewicki 1940/1950: 356-367).

Вопрос о том, с каким славянским этнополитическим объединением связывать эти известия восточных источников вызвал большие споры. Некоторые учёные пытались связать их с поморским городом Волином (см. например: Charmoy 1832-1833: 84; Łowmiański 1964: 358). Эта гипотеза совершенно неубедительна: в Поморье не было никакого славянского «племени» с подобным названием[7], а сам Волин становится значительным экономическим и политическим центром только со второй половины и, особенно, с конца Х в., хотя возник, судя по последним данным, ещё в первой половине IX в. (о возникновении и ранней истории этого города см.: Bollnow 1936: 48-96; Wojciechowski 1939; Kowalenko 1950: 378-419; 1953; Szczecin i Wolin 1954; Kiersnowski 1956: 229-251; 1959; Leciejewicz 1962; Rozenkranz 1962; Kostrzewski 1966; Olczak, Siuchninski 1966-1968; Filiopwiak 1997; 2004; Dulinicz 1999; Duczko 2000). Таким образом, расцвет этого города начался во времена после того, как было написано сочинение ал-Мас‘уди, а сама история непрерывного возвышения Волина в IX-XI вв. прямо противоположна рассказу ал-Мас‘уди: он пишет о распаде древнего политического объединения, а в случае с Волином мы видим историю непрерывного возвышения этого города, подчинявшего соседей. Налицо серьёзное расхождение между историей раннего Волина и нашим источником.

Ещё более невероятно отождествление в.линана с Великой Моравией, также предлагавшееся некоторыми исследователями (Cynkałowski 1961: 179), так как оно является совершенно произвольным, тем более что у ал-Мас‘уди Великая Моравия названа под собственным именем (Мишин 2002: 63).

А.Я. Гаркави столь же безосновательно, на наш взгляд, отождествил в одной из своих работ в.линана ал-Мас‘уди с Валахией (Harkavy 1881: 9).

Предлагалось отождествление названного у ал-Мас‘уди и Ибрахима Ибн Йа‘куба славянского народа с велетами-лютичами, возможное, по мнению некоторых учёных с позиций арабской графики (Westberg 1898: 49; Kowalski 1946: 48, 56; Lewicki 1956: 108-110; 1955: 150; Левицкий 1962; Widajewicz 1946: 18-21; 1951: 55-82; Miquel 1975: 314; Бейлис 1989: 57-58; Мишин 2002: 37, 47-48. Примеч. 25). Однако и оно не представляется основательным (Ковалевский 1957; 1973: 62-79; Labuda 1960: 56; Мишин 2002: 66-67; Войтович 2006: 9-10). Нет никаких оснований говорить о том, что лютичи некогда главенствовали над неким значительным славянским этнополитическим объединением, впоследствии распавшимся (Bulin 1958: 5, 71; Schuldt 1963: 217-238; Herrmann 1968: 164)[8].

Да и о сильной княжеской власти у лютичей и о существовании у них когда-либо такого великого правителя, как тот, о котором говорят наши авторы также ничего неизвестно из других источников (Мишин 2002: 37, 67), а между тем, «племя» это описано в них весьма подробно. И, даже, более того: источники, как восточные[9], так и западноевропейские[10], согласно говорят об отсутствии у лютичей сильной княжеской власти.

Д.Е. Мишин недавно попытался отождествить в.линана ал-Мас‘уди с венетами, которые у Иордана (VI в.) выступают в качестве предков всех славянских народов (Мишин 2002: 67). Это предположение также едва ли основательно: ни в каких иных источниках, кроме сочинения Иордана венеты в качестве предков всех славянских этносов (или какой-то значительной их части) не фигурируют. В более поздних западных источниках венетами (вендами) всегда называется лишь определённая группа славян (см. о ней: Седов 2002: 324-402) и в них нет даже намёка на то, что когда-то они (венеты) властвовали над другими славянами, или имели в древности своё значительное политическое объединение.

Решающее значение в вопросе о том, где же располагалась в.линана ал-Мас‘уди: на Волыни или на Балтийском Поморье (в Волине или в земле лютичей) имеет, на наш взгляд, рассмотрение контекста этого известия – то есть «славянского рассказа» ал-Мас‘уди в целом и определение того, о каком регионе Восточной Европы он говорит. Именно в этом регионе и следует, на наш взгляд, искать в.линана. Указанные выше попытки её локализации были, в сущности, произвольными, так как не опирались на целостный анализ географической системы «славянского рассказа» ал-Мас‘уди.

В контексте сообщения о в.линана ал-Мас‘уди перечисляет ряд славянских «родов», которые довольно уверенно – при наличии отдельных дискуссионных моментов – локализуются в Центрально-Восточной и отчасти Южной Европе (Мишин 2002: 63-65). Эта локализация подтверждается и ремаркой арабского автора, предшествующей рассказу о в.линана, согласно которой «У них (славян – М. Ж.) цари, и некоторые из них исповедуют христианство якобитского толка (или несторианского)» (Галкина 2016).

Это вполне реально для славян Центрально-Восточной Европы, но совершенно нереально для балтийских славян.

Далее ал-Мас‘уди упоминает некоего славянского правителя: «И первый из царей ас-сакалиба царь ад-дайр <духовного центра, места нахождения храма ас-сакалиба>. И у него большие города и многочисленные населенные пункты. И торговцы-мусульмане приезжают в столицу его владения с различными товарами» (Галкина 2016).

«Имя» (?) этого славянского «царя», ад-дайр, некоторые учёные читали, как ал-Дир и сопоставляли, соответственно, с летописным Диром (Lelewel 1852: 50; Гаркави 1870: 137; Dorn 1875: XXXIII; Hauptmann 1925: 106; Мавродин 1945: 218; Pritsak 1981: 142, 176; Новосельцев 1991). Предлагались, время от времени, и другие варианты его прочтения и отождествления (Charmoy 1832-1833: 97, Lewicki 1948: 22-34; Ковалевский 1973: 71).

Д.Е. Мишин, справедливо отвергнув ранее предложенные варианты, включая и отождествление с летописным Диром, как совершенно необоснованные (Мишин 2002: 68-69), предложил считать это «имя» искажённым именем правителя Волжской Болгарии Алмуша (Мишин 2002: 69-70), которого ибн-Фадлан называет в своём сочинении маликом ас-сакалиба – «государем славян» (Ибн Фадлан 1956: 121-148). Однако, такое отождествление ничуть не убедительнее выдвигавшихся ранее и справедливо отвергнутых Д. Е. Мишиным.

По мнению Е.С. Галкиной, это «имя» славянского правителя следует читать и интерпретировать как «<правитель> духовного центра, места нахождения храма ас-сакалиба», что отводит все ранее предлагавшиеся его отождествления. Это навело исследователя на мысль о том, что ад-дайр – это один из правителей балтийских славян, хорошо известных своими храмами[11]. Но, это едва ли верно: ал-Мас‘уди говорит о том, что в столицу этого славянского правителя прибывают «торговцы-мусульмане с различными товарами», что совершенно нереально для правителя балтийских славян.

Ещё более красноречивы слова ал-Мас‘уди, сказанные им о соседнем с ад-дайр славянском правителе: «Вслед за этим царем (за «царём» ад-дайр – М.Ж.) из царей ас-сакалиба царь аль-Авандж <авандж – народ> (царь аль-Ифрандж). И у него города и обширные поселения, и несколько войск, многочисленные. И он воюет с Румом (Византией – М.Ж.) и аль-Ифрандж (франками – М.Ж.) и ан-нукбард, и другими народами. И война между ними идет с переменным успехом» (Галкина 2016).

Не вдаваясь в проблему атрибуции этого славянского правителя (обзор историографии см.: Мишин 2002: 69-70), отметим, что воевать с Румом, то есть Византией, правитель балтийских славян никак не мог. Это заставляет искать его владения где-то в пределах досягаемости Византии – то есть в Центрально-Восточной или Южной Европе.

Далее ал-Мас‘уди говорит о том, что «Вслед за этим царем (за «царём» аль-Авандж – М.Ж.) из царей ас-сакалиба царь тюрков» (Галкина 2016), то есть венгров, которых наш автор ошибочно относит к славянам. «И этот род («тюрков»-венгров – М.Ж.) самый красивый внешним видом из ас-сакалиба и самый многочисленный и самый боеспособный <стойкий>» (Галкина 2016).

Это наводит на мысль, что двух предыдущих славянских правителей надо искать где-то по соседству с венграми, что полностью согласуется с данными ал-Мас‘уди о том, что в столице одного из них торгуют мусульманские купцы, а второй воюет с Византией.

Что же касается «имени» первого из трёх славянских правителей, названных ал-Мас‘уди и его семантики – ад-дайр – «<правитель> духовного центра, места нахождения храма ас-сакалиба», а также следующего за рассказом о «трёх славянских правителях» рассказа о славянских языческих храмах, которые соблазнительно связать с широко известными храмами балтийских славян, то их в свете всего вышесказанного также следует искать, увы, не в Балтийском Поморье, а где-то в Центрально-Восточной Европе. Например, в Прикарпатье, где последние исследования выявили значительный славянский культовый центр с рядом значительных храмов (Русанова, Тимощук 2007).

Таким образом, подытоживая сказанное, мы видим, что весь контекст рассказа ал-Мас‘уди о в.линана связан с Центрально-Восточной Европой, граничащей с Венгрией, владениями франков и Византией. Именно здесь, а вовсе не на Балтийском Поморье и надо искать в.линана. Ни ал-Мас‘уди, ни кто-либо из его предшественников или современных ему авторов, а равно и последующих авторов вплоть до XI-XII вв., не знал о существовании Балтийского моря и ни разу не упомянул его. Не знали арабские авторы того времени и ни о каких народах, живших в районе Балтийского моря и вообще севера Восточной Европы (Галкина 2002: 72-81; 2006: 204-207 и др.).

Отождествление в.линана ал-Мас‘уди именно с восточноевропейскими волынянами (Ключевский 1987: 122-124; Westberg 1898: 47; Третьяков 1953: 298; Labuda 1948: 203-225; Фроянов 2001: 724-727; Войтович 2006: 8-11), представляется на сегодняшний день наиболее убедительным.

Д.Е. Мишин подверг его критике, указывая на то, что «поиск в.линана на Волыни, однако, наталкивается на ряд возражений. Можно ли поручиться, что в первой половине Х в. славяне Центральной Европы или славяно-германского региона (именно оттуда получил по мнению Д.Е. Мишина ал-Мас‘уди информацию о в.линана – М.Ж.) ещё помнили о событиях на Волыни приблизительно четырёхвековой давности (господство дулебов до прихода авар)? Такое, конечно, возможно, но почему тогда название народа выступает не в оригинальной, употреблявшейся тогда форме, а в другой, которая появилась позднее, в иных исторических условиях?» (Мишин 2002: 66). Эти сомнения учёного безосновательны, так как основаны на том, что он следует за распространённым в историографии, но неверным отождествлением дулебского и волынянского союзов и отнесению его к доаварскому времени. На деле же союз волынян как раз и пришёл на смену дулебскому, разгромленному аварами и существовал позже аварского нашествия.

Отождествление в.линана ал-Мас‘уди с восточнославянскими волынянами подтверждается уникальным сообщением «Баварского географа» – анонимного памятника, созданного, как показал А.В. Назаренко, в швабском монастыре Райхенау в 70-е гг. IX в., в период нахождения там Мефодия со своими учениками, от которых и была, возможно, получена его автором столь подробная информация (или какая-то её часть) о множестве славянских  этнополитических объединений в Центральной и Восточной Европе (Назаренко 2001: 51-70). В этом источнике говорится: «Сериваны – это королевство столь [велико], что из него произошли все славянские народы и ведут, по их словам, [своё] начало» (Назаренко 1993: 14; 2001: 54-55).

Наиболее убедительным является объяснение названия сериваны (Zerivani) от слав. *Čьrvjane (Lehr-Spławiński 1961: 265; Назаренко 1993: 34-35. Коммент. 40) – червяне, что говорит о том, что это «королевство» (regnum) следует помещать в районе летописных Червенских градов (Labuda 1948: 203-225; Горский 1997: 277-278; Крип’якевич 1999: 29, 81, 84; Войтович 2001: 818-822; 2006: 23), то есть на Волыни. Рядом с Zerivani/червянами в «Баварском географе» названы и собственно волыняне – Velunzani (Назаренко 1993: 14; 2001: 54-55). Это объясняется сложным характером структуры памятника: в нём зачастую вперемешку названы славянские этнополитические объединения разного уровня без какого бы то ни было их разграничения.

Червенские грады упоминаются в летописи в связи с событиями конца Х – начала XI вв. (ПСРЛ. I: 81, 150; ПСРЛ. II: 69, 137). Позднее в этом регионе существовала Червенская земля, упоминаемая в Ипатьевской летописи (ПСРЛ. II: 746). Та же летопись называет и жителей этой земли – червян (ПСРЛ. II: 487). Возникновение самих этих понятий, точнее, названия, очевидно, следует относить к гораздо более раннему времени – к эпохе предшествовавшей формированию городов-государств, называвшихся в древнерусских источниках в своём территориально-политическом значении землями. По всей видимости, жившее здесь славянское «племя» червян при произошедшей на рубеже Х-XI вв. смене общественно-политического устройства – возникновении городов-государств (Фроянов, Дворниченко 1988: 39-40) дало название новому политическому объединению, возникшему в регионе – Червенской земле.

Судьба имени червян аналогична судьбе имени волынян, которое дало название Волынской земле. Укреплённое городище в Червене возникло в середине Х в. (Куза 1996: 153), то есть до включения этих земель в состав Киевской Руси. Червень был, очевидно, центром червян, подобно тому, как город Волынь был центром волынян (о Червенских градах и их истории см.: Лонгинов 1885; Исаевич 1971; 1972; Poppe 1964; Котляр 1985: 24-33).

Смысловая параллель рассказов ал-Мас‘уди и Ибн Йа‘куба с одной стороны и «Баварского географа» – с другой, является полной: и там и там говорится о существовании у славян в прошлом некоего значительного этнополитического объединения, от которого происходят другие славянские народы. Расположение этих двух «народов-прародителей», хоть и названных немного по-разному в одном регионе, делает тождество полным.

Червяне – это, по всей видимости, часть волынян, возможно господствовавшая в течение некоторого времени в их этнополитическом объединении, название которой связано, как и имя части хорватов «белые хорваты», с цветовой географической семантикой. Красный цвет указывал обычно на южное расположение того этноса или политического объединения, в названии которого фигурировал (Майоров 2006: 45). То, что подобные «червонные» названия славянских «племён» были распространены в раннем средневековье, подтверждает летопись попа-Дуклянина, упоминающего о существовании в Далмации Червонной Хорватии (Шишић 1928: 16-18).

Идея о существовании на Волыни значительного этнополитического объединения волынян представляется вполне убедительной (Ключевский 1987: 122-124; Нидерле 2001: 169-170; Грушевський 1991: 377; Греков 1945: 25-31; 1953: 441-443; Мавродин 1945: 85-86; Третьяков 1953: 297-298; Седов 1982: 93-94; Фроянов 2001: 724-727; Свердлов 2003: 92; Войтович 2006: С. 8-12). Только нет оснований сопоставлять его, как это зачастую делается (см. например: Harkavy 1876: 335; Ключевский 1987: 122-124; Marquart 1903: 147; Брайчевський 1957: 122-125), с рассказом Повести временных лет об аваро-дулебской войне и считать, что именно авары сокрушили в.линана.

Речь в источниках идёт о разных этнополитических объединениях восточного славянства, существовавших на Волыни в разное время. Если дулебский союз был сокрушён в середине VI в. аварами и распался, утратив своё значение, то союз волынян возник позже и пришёл как бы на смену дулебскому союзу. Именно так логичнее всего понимать слова Повести временных лет (ПСРЛ. I: 11-13; ПСРЛ. II: 8-9).

Датировать время существования этнополитического союза возглавлчяемого волынянами, о котором говорят ал-Мас‘уди, Ибн Йа‘куб и «Баварский географ» исходя только из их данных сложно. Ал-Мас‘уди говорит о нём, как о существовавшем «в глубокой древности». Не содержит датирующих признаков известие «Баварского географа» (за исключением верхней даты – даты составления самого источника – 70-е гг. IX в.).

Тут на помощь приходит археология, материалы которой полностью подтверждают сообщения рассмотренных письменных источников (а заодно и доказывают правильность именно волынской атрибуции названного в них древнего славянского этнополитического объединения). В VIII-IX вв. из ареала луки-райковецкой культуры выделяется ряд локальных археологических групп, что отражает процесс становления летописных волынян (группа памятников в верховьях Буга, Стыри и Горыни), древлян (группа памятников в бассейнах Тетерева и Упы), дреговичей (группа памятников в среднем течении Припяти в районе Турова), полян (группа памятников в киевском поречье Днепра, на Ирпени и в устье Десны) (Седов 1999: 46-50). Эта археологическая картина, по всей видимости, отразила процесс распада этнополитического союза, возглавляемого волынянами, описанный нашими источниками (рис. 5-6).

Рис. 5-6. Формирование в ареале луки-райковецкой культуры локальных групп памятников, связанных с летописными волынянами, древлянами, дреговичами и полянами (Седов 1999: 48-49)

О причинах образования союза славиний во главе с волынянами мы можем лишь догадываться. В историографии отмечалось, что привести к объединению ряда славянских «племён» в одно целое под главенством волынян могла борьба с Византией или с кочевниками (Ключевский 1987: 124; Фроянов 2001: 726). Не оспаривая важности ни того, ни другого, следует отметить, что к образованию подобных союзов вели в первую очередь закономерности внутреннего социально-политического развития.

В литературе не раз пытались идентифицировать личность славянского князя Маджка (Маджла) – правителя в.линана. Его пытались отождествить с Мезамиром (Harkavy 1876: 335; Marquart 1903: 147; Брайчевський 1957: 122-125) или Мусокием (Harkavy 1881: 8; Niederle 1924: 79) – славянскими правителями VI в., известными по византийским источникам, с польским королём Мешко I (960-992: Charmoy 1832-1833: 94), с библейским Мешехом (Вестберг 1903: 60), с легендарным древнесербским правителем (Labuda 1948: 224-225), Само (Мишин 2002: 67), или даже с Карлом Великим, в подчинении державы которого находился ряд славянских этносов (Мишин 2002: 67-68). Последнее отождествление является совершенно фантастическим, так как игнорирует контекст рассказа ал-Мас‘уди об этом славянском правителе и распаде возглавляемого им политического объединения, описанного как внутренний процесс славянского мира.

Все эти отождествления, на наш взгляд, безосновательны: часть из них (с Само, Мешко I, Карлом Великим и т.д.) – в силу того, что речь в источнике всё же идёт о будущей Волынской земле, а часть (с Мезамиром, Мусокием и т.д.) ещё и в силу относительно более позднего существования союза волынян, показанного выше. К тому же, все эти сопоставления страдают произвольностью: их авторы фактически игнорируют тот факт, что Маджк (Маджл) назван в источнике правителем славянского «рода» в.линана и контекст рассказ о нём, содержащийся в источниках. Но, само по себе, сходство имени этого легендарного правителя древних волынян, искажённого в арабской передаче с именами славянских правителей раннего средневековья, зафиксированными в аутентичных византийских и иных источниках (Мусокий, Мезамир, Мешко и т.д.) любопытно. Тем не менее, отождествить его с каким-либо конкретным лицом, известным по другим источникам пока не представляется возможным.

Несмотря на выделение ряда новых этнополитических объединений, волынский этнополитический союз просуществовал до конца Х в. и сохранил за собой гегемонию на Волыни. В конце Х в. Волынь была покорена Киевом и вошла в состав Киевской Руси.

Кроме дулебов и волынян, в регионе жили ещё и бужане, известные как из русской летописи, так и из «Баварского географа» (buzani), причём они названы там рядом с волынянами (welunzani) как их соседи и современники (Назаренко 1993: 14; 2001: 55). По всей видимости, бужане были одной из локальных славянских этнополитических групп на Волыни.

В «Баварском географе» названы и некоторые другие славянские этнополитические группировки, жившие в Волынском регионе: thafnezi (таняне), lendizi (лендзяне), prissani (присане), lucolane (лучане) и т.д. (Назаренко 1993: 14; 2001: 55). Структура даного памятника сложная (Херрман 1988; Горский А. А. 1997; Седов 1999: 63-65; Назаренко 1993: 13-51; 2001: 51-70). Далеко не все названные в нём этнонимы и политонимы можно уверенно отождествить с известными по другим источникам. «Баварский географ» называет в едином перечне и без какого-либо различия славинии разного уровня: как небольшие «племена», так и значительные их объединения. Поэтому не все из них удаётся найти в других источниках, та же ПВЛ называет лишь большие этнополитические союзы славян.

Лендзян упоминает также Константин Багрянородный в числе славиний, подчинённых русам (Константин Багрянородный. 1989: 45, 157). Г. Ловмянский полагал, что Константин Багрянородный называет лендзянами всё население Волынской земли в целом (Łowmiański 1953; Dulebowie-Lędzianie-Chorwaci 1967), но это едва ли верно: Волынская земля, как и лежавшая к югу от неё Хорватия, была подчинена Киеву лишь в конце Х в. (ПСРЛ. I: 81, 122; ПСРЛ. II: 69, 106; Жих 2015а). Скорее всего, Константин Багрянородный называет лендзянами небольшое восточнославянское этнополитическое объединение, проживавшее на востоке Волынской земли, на пограничье подчинённых Киеву земель, и подвластное Руси уже в середине Х в.

По всей видимости, волынские лендзяне – это одна из ветвей большого праславянского этнополитического союза лендзян[12], распавшегося в ходе великого славянского расселения. Также как названия «дулебы» и «хорваты», имя «лендзяне» было распространено на славянщине.

Как видим, этнополитическая карта Волынского региона в предгосударственный период его истории была пёстрой и здесь наряду с большим этнополитическим объединением, волынским союзом, существовало и множество маленьких славиний (скорее всего, входивших в его состав). Интересен и нуждается в глубоком исследовании вопрос о соотношении этнополитической карты региона в предгосударственный период с возникшими здесь впоследствии городами-государствами.

ЛИТЕРАТУРА

ал-Мас‘уди 2002 - Абу-л-Хасан ‘Али ибн ал-Хусайн ибн ‘Али ал-Мас‘уди. Золотые копи и россыпи самоцветов [История Аббасидской династии: 749-947 гг.] / Составление, перевод с арабского, примечания, комментарии и указатели Д.В. Микульского. М.: Наталис, 2002. 803 с.

Ауліх 1972 - Ауліх В.В. Зимнівське городище – слов’янська пам’ятка VI-VII ст. н.е. в Західній Волині. Киïв: Наукова думка, 1972. 124 с.

Баран 1969 - Баран В.Д. Археологiчнi пам’ятки VI-VII ст. на территорiï Захiдной Волинi – зажливо джерело до вивчення лiтописних дулебiв // Украïнський iсторичний журнал. 1969. № 4.

Баран 1972 - Баран В.Д. Ранні слов’яни між Дністром і Прип’яттю. Київ: Наукова думка, 1972. 244 с.

Баран 1997 - Баран В.Д. Склавiни та анти у свiтлi нових археологiчних джерел // Проблеми походження та iсторичного розвитку слов’ян. Збiрник наук. стат. присв. 100-рiччю з дня нарождення В.П. Петрова. Киïв; Львiв, 1997.

Бейлис 1989 - Бейлис В.М. К вопросу о конъектурах и о попытках отождествления этнонимов и топонимов в текстах арабских авторов IX-XIII вв. о Восточной Европе // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины. Вып. 1. М.: Наука, 1989. С. 52-66.

Брайчевський 1957 - Брайчевський М.Ю. Про етнiчну принадлежнiсть черняхiвськоï культури // Археологiя. Т. 10. Киïв, 1957.

Вестберг 1903 - Вестберг Ф. Комментарий на записку Ибрагима Ибн-Якуба о славянах. СПб., 1903. 156 с.

Вестберг 1908 - Вестберг Ф. К анализу восточных источников о Восточной Европе // Журнал министерства народного просвещения. Новая серия. 1908. Часть XIII. Февраль. С. 364-412.

Войтович 2001 - Войтович Л.В. Черв’яни у працях І. Крип’якевича (До питання про початок державності) // Україна: культурна спадщина, національна свідомість, державність. Т.8. Іван Крип’якевич у родинній традиції, науці, суспільстві. Львів, 2001.

Войтович 2006 - Войтович Л.В. Восточное Прикарпатье во второй половине І тыс. н.э. Начальные этапы формирования государственности // Rossica antiqua: Исследования и материалы. 2006. СПб.: Издательство СПбГУ, 2006. С. 6-39.

Галкина 2002 - Галкина Е.С. Тайны Русского каганата. М.: Вече, 2002. 428 с.

Галкина 2006 - Галкина Е.С. Номады Восточной Европы: этносы, социум, власть (I тыс. н.э.). М.: Прометей, 2006. 548 с.

Галкина 2016 - Галкина Е.С. Перевод известий ал-Масуди о Восточной Европе. Перевод пока не опубликован и любезно предоставлен мне автором, за что выражаю ей свою глубокую благодарность.

Гаркави 1870 - Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870. 315 с.

Гедеонов 2004 - Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка – В.В. Фомин. 2-е издание, комментированное. М.: Русская панорама, 2004. 656 с.

Горский 1997 - Горский А.А. Баварский Географ и этнополитическая структура восточного славянства // Древнейшие государства Восточной Европы. 1995. М.: Наука, 1997. С. 271-287.

Горский 2004 - Горский А.А. Русь: От славянского расселения до Московского царства. М.: Языки славянской культуры, 2004. 392 с.

Греков 1945 - Греков Б.Д. Борьба Руси за создание своего государства. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1945. 79 с.

Греков 1953 - Греков Б.Д. Киевская Русь. М.: Государственное издательство политической литературы, 1953. 568 с.

Грушевський 1991 - Грушевський М.С. Iстрiя Украïни-Руси. Т. I. Киïв, 1991.

Жих 2008 - Жих М.И. О предыстории Волынской земли (VI – начало X века) // Международный исторический журнал «Русин». 2008. № 3-4 (13-14). С. 35-57.

Жих 2015 - Жих М.И. Авары и дулебы в Повести временных лет: славянский эпос или книжная конструкция? // Исторический формат. 2015. № 3. С. 52-71.

Жих 2015а - Жих М.И. Христианизация Волынской земли в контексте её социально-политического развития // Международный исторический журнал «Русин». 2015. С. 5-10.

Жих 2016 - Жих М.И. Древние славяне на Волыни (I тыс. н.э.). Часть первая // Исторический формат. 2016. № 1. С. 110-143.

Журавлёв 1996 - Журавлёв А.Ф. Материальная культура древних славян по данным праславянской лексики // Очерки истории культуры славян. М.: Индрик, 1996. С. 116-144.

Ибн Фадлан 1956 - Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. / Статьи, перевод и комментарии А.П. Ковалевского. Харьков: Издательство Харьковского государственного университета, 1956. 342 с.

Исаевич 1971 - Исаевич Я.Д. Територiя i населения «Червеньских градов» (X-XIII ст.) // Украïнский iсторичний збiрник. Вип. 1. Киïв, 1971.

Исаевич 1972 - Исаевич Я.Д. «Грады Червенские» и Перемышльская земля в политических взаимоотношениях между восточными и западными славянами (конец IX – начало XI вв.) // Исследования истории славянских и балканских народов. Эпоха средневековья. М.: Наука, 1972. С. 107-124.

Истрин 1920 - Истрин В.М. Книгы временыя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Текст, исследование и словарь. Т. I: Текст. Пг, 1920. 634 с.

Кибинь 2014 - Кибинь А.С. Дулебы в поставарском историко-политическом контексте (новые направления историографии) // Ладога в контексте истории и археологии Северной Евразии. СПб.: Нестор-История, 2014. С. 157-165.

Ключевский 1987 - Ключевский В.О. Курс русской истории. Часть I // Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. I. М.: Мысль, 1987. 432 c.

Ковалевский 1957 - Ковалевский А.П. Абу-л-Хасан Алi ал-Масуди як вчений // Працi iсторичного ф-ту Харкiвського держ. Ун-ту. Т. 5. Харкiв, 1957.

Ковалевский 1973 - Ковалевский А.П. Славяне и их соседи в первой половине Х в. по данным аль-Масуди // Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М.: Наука, 1973. С. 62-79.

Константин Багрянородный 1989 - Константин Багрянородный. Об управлении империей. М.: Наука, 1989. 496 с.

Конча 2005 - Конча С.В. «Дулiбський союз» мiж мiфом i дiйснiстю // Вicник Кïвського нацiонального унiверситету iм. Т. Шевченка. Украïнознавство. 2005. № 9. С. 23-29.

Королюк 1963 - Королюк В.Д. Авары (обры) и дулебы русской летописи // Археографический ежегодник за 1962 год. М., 1963. С. 24-31.

Котляр 1985 - Котляр Н.Ф. Формирование территории и возникновение городов в Галицко-Волынской Руси IX-XIII вв. Киев: Наукова думка, 1985. 184 с.

Крип’якевич 1999 - Крип’якевич I.П. Галицько-Волынское князiвство. Львiв, 1999.

Куза 1996 - Куза А.В. Древнерусские городища X-XIII вв. Свод археологических памятников. М., 1996. 256 с.

Куник, Розен 1878 - Куник А.А., Розен В.Р. Известия ал-Бекри и других авторов о руси и славянах. СПб., 1878.

Кухаренко 1961 - Кухаренко Ю.В. Средневековые памятники Полесья / Археология СССР. Свод археологических источников. Выпуск Е1-57. М.: Издательство АН СССР, 1961. 40 с.

Кучинко 1972 - Кучинко М.М. Материальная культура населения междуречья Западного Буга и Вепра в IX-XIII вв. // Исследования по истории славянских и балканских народов: Киевская Русь и её славянские соседи. М.: Наука, 1972. С. 78-91.

Кучінко 1993 - Кучінко М.М. Історично-культурний розвиток Західного Побужжя в ІX-XIV століттях. Луцьк, 1993.

Кучінко 1994 - Кучінко М.М. Нариси стародавньої і середньовічної історії Волині. Луцьк, 1994.

Кучінко 1996 - Кучінко М.М. Давньоруське городище Вал в Надстир’ї. Луцьк, 1996.

Кучінко 2002 - Кучінко М.М. Волинська земля Х – середини ХІV ст. Луцьк, 2002.

Кучінко, Охріменко 1995 - Кучінко М.М., Охріменко Г.В. Археологічні пам’ятки Волині. Луцьк, 1995.

Левицкий 1962 - Левицкий Т. Малоизвестный западнославянский народ по описанию ал-Масуди // Ближний и Средний Восток. М., 1962. C.29-33.

Лонгинов 1885 - Лонгинов А.В. Червенские города. Варшава, 1885.

Мавродин 1945 - Мавродин В.В. Образование древнерусского государства. Л.: Издательство ЛГУ, 1945. 429 c.

Майоров 2001 - Майоров А.В. Галицко-Волынская Русь: Очерки социально-политических отношений в домонгольский период. Князь, бояре и городская община. СПб.: Университетская книга, 2001. 640 с.

Майоров 2006 - Майоров А.В. Константин Багрянородный о происхождении и ранней истории хорватов: Великая Хорватия и белые хорваты // Rossica antiqua: Исследования и материалы. СПб.: Издательство СПбГУ, 2006. С. 40-73.

Майоров 2006а - Майоров А.В. Великая Хорватия: Этногенез и ранняя история славян Прикарпатского региона. СПб.: Издательство СПбГУ, 2006. 209 с.

Майоров 2011 - Майоров А.В. Русь, Византия и Западная Европа. Из истории внешнеполитических и культурных связей XI-XIII вв. СПб.: Дмитрий Буланин, 2011. 800 с.

Михайлина 2007 - Михайлина Л.П. Слов’яни VIII-X ст. мiж Днiпром i Карпатами. Киïв: Iнститут археологиï НАНУ, 2007. 300 с.

Мишин 2002 - Мишин Д.Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье. М.: Крафт +, 2002. 368 с.

Назаренко 1993 - Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI вв. Тексты, перевод, комментарий. М.: Наука, 1993. 240 с.

Назаренко 2001 - Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII вв. М.: Языки русской культуры, 2001. 784 с.

Нидерле 2001 - Нидерле Л. Славянские древности / Перевод с чешского Т. Ковалевой, М. Хазанова, ред. А.Л. Монгайта. 2-е издание. М.: Алетейя, 2001. 592 с.

Новосельцев 1991 - Новосельцев А.П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель // Вопросы истории. 1991. № 2-3.

Петрухин 1997 - Петрухин В.Я. Славяне. М.: Росмэн, 1997. 112 с.

Петрухин, Раевский 2004 - Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. М.: Знак, 2004. 416 с.

Пресняков 1993 - Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М.: Наука, 1993. 635 с.

ПСРЛ. I - Полное собрание русских летописей. Т. I. Лаврентьевская летопись. М.: Языки славянской культуры, 1997. 496 с.

ПСРЛ. II - Полное собрание русских летописей. Т. II. Ипатьевская летопись. М.: Языки славянской культуры, 1998. 648 с.

Русанова 1973 - Русанова И.П. Славянские древности VI-IX вв. между Днепром и Западным Бугом. М.: Наука, 1973. 102 с.

Русанова, Тимощук 2007 - Русанова И.П., Тимощук Б.А. Языческие святилища древних славян. М.: Ладога-100, 2007. 304 с.

Рыбаков 1963 - Рыбаков Б.А. Древняя Русь. Сказания, былины, летописи. М.: Издательство АН СССР, 1963. 362 с.

Рыбаков 1982 - Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М.: Наука, 1982. 598 с.

Свердлов 2003 - Свердлов М.Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI – первой трети XIII в. СПб.: Академический проект, 2003. 736 с.

Свод II - Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв.). М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. 591 с.

Седов 1979 - Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. М.: Наука, 1979. 158 с.

Седов 1982 - Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М.: Наука, 1982. 328 с.

Седов 1999 - Седов В.В. Древнерусская народность. М.: Языки русской культуры, 1999. 312 с.

Седов 2002 - Седов В.В. Славяне. Историко-археологическое исследование. М.: Языки русской культуры, 2002. 622 с.

Тимощук 1990 - Тимощук Б.А. Социальная сущность городища Зимно // Раннеславянский мир: материалы и исследования. Выпуск 1. М., 1990. С. 151-157.

Титмар 2009 - Титмар Мерзебургский. Хроника. В восьми книгах. Второе издание, исправленное / Перевод с латинского И.В. Дьяконова. М.: Русская панорама, 2009. 256 с.

Третьяков 1953 - Третьяков П.Н. Восточнославянские племена. М.: Издательство АН СССР, 1953. 312 с.

Трубачев 1974 - Трубачев О.Н. Ранние славянские этнонимы – свидетели миграции славян // Вопросы языкознания. 1974. № 6. С. 48-67.

Фроянов 2001 - Фроянов И.Я. К истории зарождения Русского государства // Фроянов И.Я. Начала Русской истории. Избранное. М.: Издательский дом «Парад», 2001. С. 717-751.

Фроянов, Дворниченко 1988 - Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л.: Издательство ЛГУ, 1988. 269 с.

Херрман 1988 - Херрман Й. Ruzzi. Forsderen liudi. Fresiti. К вопросу об исторических и этнографических основах «Баварского географа» (первая половина IX в.) // Древности славян и Руси: к 80-летию акад. Б.А. Рыбакова. М.: Наука, 1988. С. 163-169.

Шахматов 1919 - Шахматов A.A. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919. 64 с.

Шишић 1928 - Шишић Ф. Летопис попа Дукљянина. Београд, 1928.

Bollnow 1936 - Bollnow H. Burg und Stadt in Pommern bis zum Beginn der Kolonisationszeit // Baltische Studien. T. 38. Stettin, 1936.

Bulin 1958 - Bulin H. Německy přinos k dějinam polabskych slovanů // Vznik a počatky slovanů. D. 3. Praha, 1958.

Charmoy 1832-1833 - Charmoy M. Relation de Mas’oûdy et d’autre auteurs musulmans sur les anciens Slaves. Paris, 1832-1833.

Cynkałowski 1961 - Cynkałowski A. Materiały do pradziejów Wołynia I Polesia Wołyńskiego. Warszawa, 1961.

Die slaven 1985 - Die slaven in Deuncschland. Ein Handbuch. Hrsg. J. Herrmann. Berlin, 1985.

Dorn 1875 - Dorn B. Caspia. Über die Einfälle der alten Russen in Tabaristan // Mémoires dt l’Académie Impérial des Sciencts de St.-Pétersbourg. XII-e série. T. XXIII. № 1. St.-Pétersbourg, 1875.

Duczko 2000 - Duczko W. Obecność skandynawska na Pomorzu i słowiańska w Skandynawii we wczesnym średniowieczu // Salsa Cholbergensis: Kołobrzeg w średniowieczu / red. L. Leciejewicz, M. Rębkowski. Kolobrzeg, 2000.

Dulinicz 1999 - Dulinicz M. Uwagi o początkach osrodkow handlowych na południowym brzegu Bałtyku (VIII-IX w.) // Centrum i Zaplecze We Wczesnośredniowiecznej Europie Środkowej / red. S. Moździoch. Wrocław, 1999.

Filiopwiak 1997 - Filiopwiak W. Wollin (Wolin) und Kammin (Kamień Pomorski) im frühen Mittelalter // Lübecker Kolloquium zur Stadtarchäologie im Hanseraum. Bd. I: Stand, Aufgaben und Perspektiven / hrsg. von M. Gläser. Lübeck, 1997.

Filiopwiak 2004 - Filiopwiak W. Some aspects of the development of Wolin in the 8th-11th centuries in the light of the results of new research // Polish Lands at the Turn of the First and the Second Millennia / red. P. Urbańczyk. Warsaw, 2004.

Głosik 1959-1960 - Głosik J. Archeologiczne badania powierchniowe w r. 1956 nad Bugem w okolicy Hrubieszowa // Wiadomości Archeologiczne. T. 26. Z. 3-4. 1959-1960.

Harkavy 1876 - Harkavy A. Travaux de la III-e Session du Congres international des Orientalistes. Т. 2. SPb., 1876.

Harkavy 1881 - Harkavy A. Ya. Sur un passage des «Prairies d’Or» de Maçoudi concernant l’histoire ancienne de Slaves. St-Petersbourg, 1881.

Hauptmann 1925 - Hauptmann L. Dolazak hrvata // Zbornik kralja Tomislava. Zagreb, 1925.

Herrmann 1968 - Herrmann J. Siedlung. Wirtschaft und gesellshaftliche Verhältnisse der slawischen Stämme zwischen Oder – Neisse una Elbe. Berlin, 1968.

Kiersnowski 1956 - Kiersnowski R. Główne momenty rozwoju środków wymiany na Pomorzu wczesnofeudalnym // Wiadomości Archeologiczne. T. 23. 1956.

Kiersnowski 1959 - Kiersnowski R. Wczesnośredniowieczne skarby srebne z Pomorza. Warszawa, 1959.

Kostrzewski 1966 - Kostrzewski J. Pradzieje Pomorza. Wrocław, 1966.

Kowalenko 1950 - Kowalenko W. Staroslowianskie grody portowe na Bałtyku // Przegląd Zachodni. R. 6. Z. 5-6. 1950.

Kowalenko 1953 - Kowalenko W. Dalsze badania nad staroslowianskimi portami na Bałtyku w IX-XIV wieku. Poznań, 1953.

Kowalski 1946 - Kowalski T. Relasją Ibrahima ibn Jakuba z podroży do krajów słowiańskich w przekazie Al-Bekrego. Kraków, 1946.

Kuczyński 1958 - Kuczyński S.M. Stosunki polsko-ruskie do schyłku wieku XII // Slavia Orientalis. 2. 1958.

Kuczyński 1962 - Kuczyński S. Wschodnia granica państwa polskiego w X wieku przed rokiem 980 // Początki państwa Polskiego. T.1. Poznań, 1962.

Labuda 1948 - Labuda G. Okres «wspólnoty» słowiańskej w świetle źródeł I tradycji historycznej // Slavia Antiqua. I. Poznań, 1948.

Labuda 1960 - Labuda G. Fragmenty dzieów Słowiańszczyzny zachodniej. Poznań, 1960.

Leciejewicz 1962 - Leciejewicz L. Początki nadmorskich miast na Pomorzu Zachodnim. Wrocław, 1962.

Lehr-Spławiński 1959 - Lehr-Spławiński T. Lędzice – Lędzanie – Lachowie // Opuscula Casimiro Tymienniecki septuagenario dedicate. Poznań, 1959.

Lehr-Spławiński 1961 - Lehr-Spławiński T. Najstrsze nazwy plemion polskich w obych źródłach // Język Polski. Т. 41. Kraków, 1961.

Lelewel 1852 - Lelewel L. La gèographie du Moyen Âge. T. 3. Bruxelles, 1852.

Lewicki 1940/1950 - Lewicki T. Swiat słowiański w oczach pisarzy arabskich // Slavia Antiqua. Т. 2. Poznań, 1940/1950.

Lewicki 1948 - Lewicki T. Państvo wiślan-chorwatów w opisieal-Mas’udī’ego // Sprawozdania Polskiej Akademii Umiejętności. T. 49. 1948.

Lewicki 1955 - Lewicki T. Obrzedy pogrzebowe poganskie Słowian // Archeologia. Т. 5. 1955.

Lewicki 1956 - Lewicki T. Jeszcze o wieletach w opisie Słowiańszczyzny arabskiego pisarza X w. Al-Mas’udiego // Pamiętnik Słowiański: Czasopismo naukowe poświęcone słowianoznawstwu. Kraków, 1956.

Łowmiański 1953 - Łowmiański H. Lędzanie // Slavia Antiqua. Т. 4. Poznań, 1953.

Łowmiański 1962 - Łowmiański H. Poszątki Polski. Т. I. Warszawa, 1962.

Łowmiański 1964 - Łowmiański H. Poszątki Polski. Т. II. Warszawa, 1964.

Marquart 1903 - Marquart J. Osteuropäische und ostasiatische Streifzüge. Leipzig, 1903.

Miquel 1975 - Miquel A. La Gèographie humaine du monde musulman jusq’ua milieu du XI-e siècle. Paris, La Haye, 1975.

Niederle 1924 - Niederle L. Slovanske starozitnosti. Т. IV. Praha, 1924.

Nowakowski 1972 - Nowakowski A. Górne Pobuże w wiekach VIII-XI. Zagadnienia kultury. Łódź, 1972.

Olczak, Siuchninski 1966-1968 - Olczak J., Siuchninski K. Źródła archeologiczne do studiów nad wczesnosredniowiecznym osadnictwem grodowym na terenie województwa koszalińskiego. T. 1-2. Poznań, 1966-1968.

Parczewski 1991 - Parczewski M. Początki kształtowania się polsko-ruskiej rubieży etnicznej w Karpatach. U źródeł rozpadu Słowiańszczyzny na odłam wschodni i zachodni. Kraków, 1991.

Parczewski 1996 - Parczewski M. Poczatki sąsiedztwa polsko-rusko-słowackiego w świetle danych archeologicznych // Początki sąsiedztwa. Pogranicze etniczne polsko-rusko-słowackie w średniowieczu, pod red. M. Parczewskiego i S. Czopka. Rzeszów, 1996.

Poppe 1964 - Poppe A. Grody Czerwieńskie // Słownikstarożiytności słowiańskich. Т. 2.  Wrocłav etc., 1964.

Rozenkranz 1962 - Rozenkranz E. Początki i ustrój miast Pomorza Gdańskiego do schyłku XIV stulecia. Gdańsk, 1962.

Schuldt 1963 - Schuldt E. Die Ausgrabungen im Gebiet der «2 Alten Burg» vom Sukov, Kreis Teterow // Bodendenkmalpflege in Mecklenburg: Jahrbuch 1963. Meklenburg, 1963.

Skrzypek 1962 - Skrzypek J. Studia nad pierwotnym pograniczem polsko-ruskim w rejonie Wołynia i Grodów Czerwieńskich. Warszawa, 1962.

Szczecin i Wolin 1954 - Szczecin i Wolin we wczesnym średniowieczu. Wrocław, 1954.

Szymański 1966 - Szymański W. Posąg ze Zbrucza i jego otoczenie. Lata badań, lata wątpliwości // Przegląd Archeologiczny. T. 44. Warszawa, 1996.

Westberg 1898 - Westberg F. Ibrāhīm Ibn Ja‘kūb’s Reisebericht über die Slawenländer aus dem Jahre 965. Sankt-Petersburg, 1898.

Widajewicz 1946 - Widajewicz J. Studia nad relacja o Słowianach Ibrahima ibn Jakuba. Kraków, 1946.

Widajewicz 1951 - Widajewicz J. Masudi o Wieletach // Pamiętnik Słowiański. Т. 2. Kraków; Wrosław, 1951.

Wojciechowski 1939 - Wojciechowski Z. Polska nad Wisłą i Odrą w Х wieku. Katowice, 1939.

 

* Работа выполнена при финансовой поддержке СПбГУ, проект 5.38.265.2015.

[1] Первая часть работы: Жих 2016.

[2] Во второй половине Х в., спасаясь от натиска печенегов, в Верхнее Поднестровье, принадлежавшее хорватам, переселяется часть уличей и тиверцев (Седов 1982: 128). Именно хорваты вместе с этими переселенцами и станут основой населения будущей Галицкой земли.

[3] «…Хоздрой нечестивый посла етера князя на грекы… Царь же Ираклий… на персы исполчися, еще же призвавъ угры на помощь»: Истрин 1920: 434.

[4] «Тогда и обри придоша к цареви мира просить с лестию. Их проуготование прият в Ираклии сътвори слом, ту покояшеть а. Си же, злое в сердци своемь имуще, к своим сродником послаша весть: ‘’Скоро грядите, се бо царь богат у нас есть’’. Онем же сверепом бесом никако ж ослабивше, на земли ту придоша. Приобретаниемь человеколюбивому богу, спасающу правыа сердцем, одва в Узантию вьзвратився, царь приде. Они же, гнавше по нем далече и не сьстигше, все богатство его взяша и, на Фракисъ нагнавше, пленишя мужь и жен тысящь 70. И тако възвратишяся в свояси»: Истрин 1920: 434.

[5] Так перевёл название его труда Д.В. Микульский: ал-Мас‘уди 2002.

[6] Эта датировка является наиболее убедительной: Вестберг 1903: 77-78; Kowalski 1946: 40-41; Widajewicz 1946: 10-14; Ковалевский 1973: 63; Мишин 2002: 36-37, 47. Примеч. 23.

[7] Этот аргумент может быть парирован замечанием, что у ал-Мас‘уди славянский «род» в.линана – это жители города Волина, которые тоже должны были называться «волынянами» (за указание на это благодарю Е.С. Галкину). Но, это замечание, на наш взгляд, нельзя признать убедительным. У ал-Мас‘уди речь всё же идёт о «роде» славян, а не о городе. О городе у него нет ни слова. Мог ли он назвать жителей Волина по имени их города, при этом ни слова не сказав о самом городе? Это кажется очень сомнительным: примеров, когда бы ал-Мас‘уди называл то или иное славянское «племя» по имени его города нет.

[8] Единственное, что в истории лютичей может быть сопоставлено с рассматриваемыми известиями – это распад их «племенного союза» в середине IX в. (Die slaven 1985: 8), однако это событие сложно соотнести с известием ал-Мас‘уди, так как он говорит о происхождении от названного «рода ас-сакалиба» многих других их «родов», под которрыми имеются в виду славянские этнополитические объединения, что едва ли применимо к велетам-лютичам (ср.: Мишин 2002: 66-67).

[9] Сам Ибрахим Ибн Йа‘куб, в том месте своего труда, где он бесспорно описывает велетов-лютичей (Мишин 2002: 37 и сл.) говорит: «они (велеты-лютичи – М.Ж.) не имеют царя и не позволяют управлять собой [одному] правителю, а осуществляющими власть среди них являются их старцы» (Kowalski 1946: 50). Не будем сейчас вдаваться в вопрос, кого Ибн Йа‘куб понимал под «старцами» («starsi» – перевод Т. Ковальского). Для нас важно указание на «коллегиальный» характер правления у лютичей и отсутствие у них сильной княжеской власти.

[10] Титмар Мерзебургский в начале XI в. указывал на то, что «во главе их, носящих общее имя лютичей, нет какого-то одного правителя. Обсудив в народном собрании то или иное решение, они все должны дать согласие на приведение его в исполнение» (Титмар 2009: 103).

[11] Устное объяснение Е.С. Галкиной.

[12] Название происходит от общеславянского *lęd- (ср: lęda – «необработанное поле»). Лендзяне – это, следовательно, «жители необработанной земли»: Lehr-Spławiński 1959.

Опубликовано в: Исторический формат. 2016. № 2. С. 59-91