Игорь Васильев. Период НЭПа в исторической памяти старожилов кубанских станиц

вс, 05/12/2019 - 22:43 -- Администратор

Игорь Васильев. Период НЭПа в исторической памяти старожилов кубанских станиц

Социально-политическая и экономическая специфика периода НЭПа на Кубани уже весьма подробно рассмотрена в работах В.Е. Щетнёва, А.В. Баранова и пр.[1].

При этом воспоминания непосредственных очевидцев кубанского НЭПа, особенно из числа простых станичников, изучены пока недостаточно.

Послереволюционная жизнь до коллективизации обычно называлась старожилами «жизнь при единоличном хозяйстве». После ликвидации казачьего землевладения и передела земли по едокам собственное крестьянское хозяйство стала вести и часть иногородних, одновременно индивидуальное хозяйство ещё преобладало над коллективным.

Также 1923–1924 годам уровень жизни значительной части кубанских крестьян, ремесленников и интеллигентов значительно вырос. Оживилась хозяйственная деятельность. Определённую роль в этом сыграла компромиссная государственная политика того времени, направленная на оживление всех видов хозяйствования. Ко второй половине 1920-х гг. политика нэпа, кампания по оживлению местных советов стали давать некоторые позитивные плоды. Согласно постановлению 1-ой беспартийной конференции ст. Журавской «… 1. Конференция считает необходимым улучшить аппарат, в особенности налоговый, сугубо следя за ним, чтобы его действия носили законный характер. Конференция приветствует лозунг «лицом к деревне» и считает необходимым вовлечении крестьянства в общественную работу. Нужно изжить преступления и ошибки, допущенный товарищами, занимавшими ответственные должности.

Заслушав доклад товарища Адаменко о предстоящем терсборе, и мероприятия советской власти по введению терсборов, конференция приветствует как необходимость защиты Советского Союза рабочих и крестьян и как система сбора является облегчением положения республики, сокращает государственные расходы, сохраняет работоспособный состав семьи каждого военнообязанного, чем способствует восстановлению сельского хозяйства» [2].

Товарищество «Электросвет» 1 мая 1926 г. запустило электричество на главную улицу станицы Дядьковской  [3]. В 1927 г. в станице Платнировской под эгидой местного совета планировались мероприятия по восстановлению и развитию инфраструктуры. Такие, как расчистка общественной рощи, строительство двух школ в пятом квартале станицы и на хуторе Верхнем [4].

Вновь выросла активность предпринимателей. В 1920-х – начале 1930-х годов распространённой профессией в крупных станицах были портные, шившие одежду на заказ. В 1920-е годы в станице Отрадной был свой пивзавод, владелец которого владел личным автомобилем [5]. «И табачные бригады, и сушки были. Хозяины. А потом их пораскулачили» [6]. Населённые пункты имели ещё вполне дореволюционный облик: «Тада ж были тротуары деревянные по всей станице. Там тоже пройти ж нельзя, грязь. Ни асфальта, ни гравия тада не было. Тротуары были деревянные… И заборы тада у каждого двора не были такие, як сейчас. Тада столбы так ставили. С обох сторон вырывалися канавы. И сюда закладали ци доски» [7]. В тот период, например, бытовал дореволюционный тип женской одежды: «Одевалыся. Хто богаче, той и красивЕе одевався. А кто победнее, той и… Но чистенькие, все. Ну, большинство простой». – «А что носили раньше?» – «Парочки называлыся. Юбка и кохта. Платьев мало носилы. Больше юбка – кохта, юбка – кохта» [8].

В то время старый, традиционный уклад сохранялся на уровне семьи, её хозяйства, тогда как социально-политическая надстройка уже была разрушена. Традиционные отношения на уровне «горизонтальных социальных связей» еще боролись с подчинением бюрократическому аппарату (борьба вокруг выборов в советы, саботаж и пр.). Сами информанты составляющую этой борьбы не застали или не могли осознать по причине малого возраста. Их рассказы относятся именно к семейному и хозяйственному быту, который подразумевал скорей богатство, а хозяйственную и социальную самостоятельность.

«Богатых –то и не было. Сами себя кормили. В общем, имели четыре пары лошадей. Или там быков. Барашек много имели. До ста штук. А у некоторых и до двести было. Обнаковенно жили. Свою живность имели» [9].

«У отца что было? Дом. Он тогда получил землю. А кто-то ж ему выдавал. Получил этот кусок земли. Посадил сад. У каждого хозяина было. Раскорчевывал землю. Оно ж, по-видимому, лес был. Землю раскорчевывал. И садил табак. И весь вопрос тут был. Чем он хозяином был. Не нравилось. Кому-то они не нравились, хозяева, нанимают людей работать» [10].

«У моего отца, у дедушки здесь земля есть. Это курган. Радченкин курган. У них двенадцать десятин» [11].

Традиционно при единоличном хозяйстве станичник (станичница) получал воспитание в ходе напряжённой работы и заботы о младших: «Мене с пяти лет давали ребенка нянчить, с шести лет на коня посадили. Погоняла, когда пахали. …Кони вперед, быки следом. Была я погонуш» [12].

Вспоминаются распространённые тогда виды хозяйственной самоорганизации, такие, как супряги: «…Только пахали лошадьми, меняли лошадей. У меня лошадка, а у тебя тоже лошадка. Мы с тобой спряглыся. И пашем твою землю, мою землю. Так он рассказывал» [13]. Различные виды кооперации были распространены в то время, и потому находили отражение и в архивных источниках. Приведём отрывок из стенограммы конференции бедняков и середняков, которая проходила 30 июня 1028 г.  в станице Журавской: «Ткаченко Анисим: Нужно оказывать необходимую помощь только тем, кто действительно является трудящимся, ан не лодырем. Лицам, которые не хотят работать, никакой помощи не оказывать…

Шандыба Лаврентий: Спряжка у нас не новость. Они у нас давно были. Беднота, которая заботится о своевременной уборке своего урожая, давно нашла себе спрягачей, и весной мы некоторым пахали, сеяли. Сейчас видим, что мы свой труд уложили. . А тот посев до сих пор остается не полоным, пропадает…

Еранов Дмитрий: … Выступающие в прениях указывают, что не надо, мол, помогать лодырям. Об этом не только говорим мы, но говорит и правительство» [14].

Появились и качественно новые элементы. Такие, как коммуны – хозяйства –поселения, где сторонники коммунистической идеологии совместно проживали и трудились, пользуясь общим имуществом. «Пошёл к товарищу в эту коммуну. Посмотрел. Пришёл к ним. У них, как обычно, все работают. У них, кто туда пошёл, в коммуну. Ничего не было. Ни какого скота. На всём жили на государственном. У них столовая была. В столовой готовили. С кастрюлями, чашками приходили, получали. Ну, и подошло время обедать. Я наблюдаю. Идут с кастрюлями. Всё получают. Еду, хлеб» [15].

Жизнь «при единоличном хозяйстве» настолько не соответствовала последующим реалиям, была чем-то промежуточным и зыбким, что даже ближайшими потомками, жившими ею, воспринималась как нечто нереальное, мифическое. То, что не удерживается в памяти…

«Да, рассказывали в нашей семье… Сразу был колхоз. Когда начиналась советская власть, организовала колхоз. А потом после колхоза в пиесят седьмом году стал совхоз. И так он до сих пор совхоз» [16].

Таким образом, от периода НЭПа в исторической памяти старожилов кубанских станиц преимущественно сохранились детали хозяйственной жизни и материальной культуры, микросоциальная специфика.

Примечания

  1. Баранов А. В. Социально-политическое развитие Дона, Кубани и Ставрополья в годы НЭПА (1921-1929 гг. ) : автореферат дис. ... кандидата истор. наук : 07.00.01 / Кубан. гос. ун-т. - Краснодар, 1992. - 17 с.; Щетнёв В.Е. НЭП и кубанское казачество // Проблемы истории казачества XVI – XX вв. / Отв. ред. А.И. Козлов. – Ростов н/Д., 1995.; Панкова-Козочкина Т.В., Бондарев В.А. П 16 Казачье-крестьянское хозяйство эпохи нэпа: проблемы модернизации аграрных отношений на Юге России: монография / Юж.- Рос. гос. техн. ун-т (НПИ). – Новочеркасск: Лик, 2012. – 266 с.
  2. ЦДНИКК. Ф. 1222. Оп. 1. Д. 59. Л. 49.
  3. Литвинов А. Дядьковская. // Советская Кубань. 1976. 28 марта. № 73. С. 4.
  4. ЦДНИКК. Ф. 1222. Оп. 1. Д. 21. Л.1.
  5. Смирнов С. П. Круги памяти. Воспоминания о станице Отрадной и отрадненцах 1920-х – 1930-х гг. Отрадная. 2018. С. 52, 63, 93.
  6. ПМ КФЭЭ-2010-2. АК № 4236. Ст. Мартанская Горячеключевского р-на. Инф.: Мошнагорский В. А., 194 г. р. Иссл.: Васильев И.Ю.
  7. ПМ КФЭЭ-2010. А/К 4263. Ст. Имеретинская Горячеключевского р-на. Инф.: Гапченко И. К. 1926 г. р., Гапченко В. А., 1930 г. р. Иссл.: Васильев И. Ю.
  8. ПМ КФЭЭ-2010. А/К 4226. ст. Мартанская Горячеключевского р-на. Инф.: Жолтик А. Н., 1935 г. р. Иссл.: Матвеев О. В.
  9. ПМ КФЭЭ-2008. А/К 3959. ст. Суздальская Горячеключевского р-на. Инф.: Белобородов Г. В., 1929 г. р. Иссл.: Васильев И.Ю.
  10. ПМ КФЭЭ-2010. А/К № 4259. Ст. Имеретинская Горячеключевского р-на. Инф.: Мирошниченко Е. Е., 1919 г. р. Иссл.: Рыбко С. Н.
  11. ПМ КФЭЭ-2010. АК 4237. Ст. Мартанская Горячеключевского р-на. Радченко И. М., 1938 г. р. Иссл.: Матвеев О. В.
  12. ПМ КФЭЭ-1996. АК 1080. Ст. Удобная. Инф.: А. С. Федоренко, 1913 г. р. Исс-ли.: Богатырь Н. В., Чубова Е. И.
  13. ПМ КФЭЭ-2010. АК 4229. Ст. Мартанская Горячеключевского р-на. Инф.: Носатов М. Г., 1946 г. р. Иссл.: Матвеев О. В.
  14. ЦДНИКК. Ф. 1222. Оп. 1. Д. 81. Л. 7.
  15. ПМ КФЭЭ-2008. АК 3092. Ст. Бакинская Горячеключевского р-на. Инф.: Згура Н. Н., 1926 г. р. Иссл.: Матвеев О. В.
  16. ПМ КФЭЭ-2008. АК 3985. Ст.Саратовская Горячеключевского р-на. Инф.: Чирва Г. М., 1924 г. р. Иссл.: Матвеев О. В.