интервью

Современная историческая наука ныне находится в состоянии некоторой растерянности и замешательства. Произошло крушение советской исторической науки, которая опиралась на марксистские фундаментальные основы теории исторического процесса. Сейчас идёт поиск новых фундаментальных основ познания истории. Утверждать, что этот поиск завершился, мы не можем. Поэтому, я бы сказал так, что современная историческая наука переживает время поиска, и в лучшем случае, она вошла в начальный период своего становления. Многое в ней напоминает то, что было на протяжении 1920-х – начала 1930-х годов прошлого века, когда происходило формирование советской исторической науки. Отличительной особенностью указанного времени и дня нынешнего является интенсивная публикация источников, не попавших дотоле в поле зрения специалистов. В этом расширении круга источников, вводимых в научный оборот, нельзя не видеть положительной работы, проделанной современными историками. Есть, конечно, и негативные моменты. К ним относятся попытки огульного отрицания достижений советской исторической науки, стремление подвергнуть ревизии труды советских историков, больше того – окарикатурить и оболгать историю русского народа, особенно советскую эпоху.

Терпимость и добрососедство в традиционной культуре коренным образом отличаются от современной толерантности. В традиционной культуре доброжелательное отношение к чужим было развито очень сильно, взять хотя бы представления о гостеприимстве. Но оно ни в коем случае не отменяет этнических и других границ. Чужаки могут породниться и даже слиться в единое целое. Но тогда они уже станут своими. Толерантность же в западном её понимании направлена на полное размывание границ между своими и чужими, превращение людей в некую аморфную массу, лишенную чёткой идентичности. С другой стороны, группы населения, отделяющиеся и противопоставляющие себя основной массе этноса, ищут в представителях иных этносов себе союзников.