Максим Жих. Рецензия на книгу: Кривошеев Ю.В. Русь и монголы: исследование по истории Северо-Восточной Руси XII-XIV вв. 3-е издание, исправленное и дополненное. СПб.: Академия исследования культуры, 2015. 452 с.
Иван Калита и тысяцкий Протасий. Клеймо "Сон Ивана Калиты" с иконы Дионисия "Митрополит Петр с житием" (1480-е гг.)
Проблема эволюции русской средневековой государственности в период монгольского нашествия и последующего ига всегда вызывала большой интерес и дискуссии в исторической науке (Кривошеев 2015: 76-106; 301-303). При этом, разумеется, важнейшее значение имеет вопрос о характере древнерусской государственности накануне монгольского нашествия, в зависимости от того или иного ответа на который и следует искать вектор ее последующего развития.
На наш взгляд правы исследователи, говорящие о существовании в Киевской Руси XI-XIII вв. той универсальной формы первичной социально-политической организации на стадии перехода к цивилизации[1], которая может быть на языке современной науки названа городом-государством и которая типологически соответствует античным полисам, городам-государствам Древнего Востока, Мезоамерики и т.д. (Жих 2011). В древнерусских источниках она обозначалась термином волость (Жих 2009) и представляла собой территориально-политическую структуру, построенную на основе иерархии общин и состоявшую из общины главного города, общин подчиненных ему «младших» городов (пригородов) и сельских общин (Фроянов 2001; Фроянов, Дворниченко 1988).
Вопрос о ходе эволюции древнерусских городов-государств в условиях монгольского ига и их превращении в политию следующего типологического этапа, территориальную монархию, которую мы наблюдаем на Руси в конце XV-XVI вв., проработан пока явно недостаточно. И.Я. Фроянов в своё время ограничился простой констатацией: «Смертельный удар городам-государствам в Древней Руси нанесло татарское нашествие. И только северные республики – Новгород, Псков и Вятка – сохранили память о былом» (Фроянов 2001: 243)[2].
Вышедшая недавно третьим, исправленным и дополненным, изданием монография Ю.В. Кривошеева восполняет этот серьезный историографический пробел. Ю.В. Кривошеев первым четко поставил вопрос о городах-государствах Руси послемонгольского периода и попытался проследить их жизнь и развитие в эту эпоху (Кривошеев 2015: 301-362).
Ученый убедительно показал существование в городах-государствах Северо-Восточной Руси второй половины XIII-XIV вв. социальных и политических институтов, характерных и для домонгольского времени:
(1) Правящий характер городов, осуществлявших власть в своей земле; сохранение определённого единства городской общины как социально-политического организма, не смотря на имущественную и социальную дифференциацию внутри неё (Кривошеев 2015: 304-319);
(2) Сохранение значения веча, долго остававшегося важнейшим социально-политическим институтом русского города и в московский период (Кривошеев 2015: 319-329; 332-339). При этом, московские князья, по мере роста своего влияния на другие города Северо-Восточной Руси, подавляют в них вечевые порядки как основу независимого политического быта (Кривошеев 2015: 329-332). По мере подчинения Москве других городов-государств и формирования единого Русского национального государства, происходит упадок веча, которое возможно лишь в рамках относительно небольшой политии, но невозможно в рамках значительного по площади и населению государства, и его замена сословным представительством (Кривошеев 2015: 339-341);
(3) Важную роль тысяцких, с которыми по-прежнему приходилось считаться князьям, а также сохранение сотенной системы (Кривошеев 2015: 341-350);
(4) Сохранение значения народного ополчения в качестве основной военной силы той или иной земли – «вся сила русскыхъ городовъ» (Кривошеев 2015: 350-358).
Все эти выводы являются, на наш взгляд, верными и имеют важное научное значение. Вместе с тем нельзя не отметить, что в книге Ю.В. Кривошеева недостаточно рельефно показан процесс кризиса городов-государств Северо-Восточной Руси в XIV-XV вв. и их трансформации в территориальную монархию, которая к концу XV в. вырисовывается вполне четко, а также поэтапной эволюции всех вышеназванных общественных институтов в условиях этой трансформации: постепенный упадок значения веча вплоть до его исчезновения, сопровождавшая его ликвидация института тысяцких, разрыв единства города и его земли, снижение роли народного ополчения и параллельное формирование профессионального служилого войска, эволюция княжеской власти в монархию, имущественное и социальное размежевание в городской общине, разрушавшее ее единство и т.д. Ученый во многом рассматривает весь указанный период как единое целое с точки зрения социально-политического развития древнерусского общества. В итоге нарисованная им картина выглядит немного статичной.
Разумеется, сказанное нисколько не умаляет важность работы Ю.В. Кривошеева, ведь значение любой книги определяется не тем, чего в ней нет, а тем, что в ней есть. Исследователь фактически первым поставил вопрос о городах-государствах Северо-Восточной Руси в послемонгольское время и довольно убедительно показал их существование в указанное время. То есть, сделал первый необходимый и очень важный шаг в изучении проблемы эволюции социально-политической структуры средневековой Руси в XIII-XV вв. И решая свою, ключевую на этом первом этапе задачу, Ю.В. Кривошеев совершенно логично уделил основное внимание сбору фактов, показывающих, что в монгольскую эпоху города-государства в Северо-Восточной Руси продолжали существовать. Отсюда в фокусе внимания ученого с неизбежностью оказались прежде всего черты, общие для всего рассматриваемого периода, а не те, которые отличают один его этап от другого.
Имея этот фундамент, ученые должны продолжить начатую исследованием Ю.В. Кривошеева работу, углубить ее проблематику и поставить новые исследовательские вопросы, первым из которых, на наш взгляд, должен стать вопрос о причинах и ходе трансформации городов-государств Северо-Восточной Руси в XIV-XV вв. в территориально-монархическую структуру, близкую аналогию чему мы находим, к примеру, в истории Древнего Рима, также как и Москва, проделавшего путь от небольшого города-государства к столице огромной державы. По мере территориального роста Римского государства, его социально-политический строй пережил процесс глубокой трансформации. Типологически аналогичный процесс должен был происходить и в Московском государстве.
Необходимо проследить, как в процессе этой трансформации эволюционировали различные социальные и политические институты, перечисленные выше. Очень важно и интересно сравнить, как протекали указанные процессы в Северо-Восточной Руси, в Новгороде и Пскове, в землях Западной и Юго-Западной Руси. Следующая необходимая задача – выполнение сопоставительного анализа истории городов-государств античности, Древнего Востока, Древней Руси и других регионов мира от их возникновения до смены новыми формами социально-политической организации общества.
Другой немаловажный вопрос – это соотношение в кризисе городов-государств Северо-Восточной Руси и их эволюции внутренних и внешних факторов. Вопрос о влиянии монгольского ига на развитие Руси является, с одной стороны, одним из самых дискуссионных в историографии, что выше уже было отмечено, а с другой, как ни странно, одним из наименее изученных. И Ю.В. Кривошеев, рассматривая его, делает немало любопытных и оригинальных наблюдений и представляет картину достаточно взвешенную, не переоценивая влияние монгольского ига на внутренние социальные и политические процессы, происходившие в древнерусском обществе, которые, по мнению ученого, определялись главным образом внутренними факторами (Кривошеев 2015: 152-300).
Думается, что оценить степень воздействия монголов на процессы развития общества Северо-Восточной Руси мы сможем гораздо полнее после проведения сопоставительного исследования судеб городов-государств разных регионов Руси XIII-XV вв., о необходимости которого уже было сказано, ведь влияние Орды на их развитие было неодинаковым. Есть основания говорить, что Северо-Восточную Русь оно затронуло, в сравнении с другими регионами, в большей степени, ведь остальные древнерусские регионы или попали со временем под власть Литвы, или, как Новгород и Псков, были отделены от Золотой Орды именно Северо-Восточной Русью. И характерно, что там вечевой общественный уклад и города-государства сохранялись вплоть до московского завоевания (Петров 2003: 210-315). Северо-Восточная Русь, объединенная к тому времени под властью Москвы, ушла от этого уклада уже весьма далеко. И изучение того, как протекал процесс этого «ухода», чем он был вызван и как соотносились в нем внутренние и внешние факторы, должно теперь стать, на наш взгляд, первоочередной задачей русской медиевистики.
При этом внешний фактор должен рассматриваться в комплексе: и как прямое влияние на процессы развития древнерусского общества монгольского нашествия и установившегося ига (тут, на наш взгляд, Ю.В. Кривошеев прав и влияние это не было определяющим, трансформация древнерусских городов-государств была вызвана главным образом внутренними причинами и началась, вероятно, еще накануне монгольского нашествия. Ученый, как нам представляется, несколько недооценил потенциал соответствующих изменений[3]), и как влияние опосредованное, заключающееся в возможном осознанном или неосознанном перенимании Русью каких-то элементов монгольской социально-политической системы.
Не менее важно и то, что сам факт монгольского ига как бы ставил перед Русью определенный «вызов», требующий «ответа», поиск которого с неизбежностью вел к выработке новых механизмов жизни общества, ориентированных, прежде всего, на развитие обороны. Отсюда вполне логично, что сложившийся в Московской Руси XV-XVI вв. тип территориальной монархии может быть определен в качестве военно-служилой государственности (Михайлова 2003), основой которой было создание и обеспечение мощных вооруженных сил в виде профессионального служилого войска, которое пришло на смену народному ополчению: теперь те, кто раньше принимал участие в ополчении, должны были заниматься обеспечением профессиональных воинов.
Именно процесс формирования профессионального войска и его основы – служилого сословия, вероятно, и был своеобразным локомотивом трансформации в Северо-Восточной Руси полисных структур в территориально-монархические: формирование служилого сословия разрушало единство общины, а сопровождавший его процесс упадка роли народного ополчения снижал политическое значение рядовых горожан и селян. С необходимостью материального обеспечения сословия профессиональных воинов связан генезис крупного землевладения, которое является основой феодальных отношений. По мере того, как на смену крестьянскому общинному землевладению приходит феодальное землевладение, происходит и переход Руси к феодальной общественной системе, завершившийся в XVI в. с вытеснением общинного крестьянского землевладения в центральных районах Руси (Алексеев 1966). В то же время Новгород, который не был на переднем краю борьбы с ордынской угрозой, не испытывал и необходимости коренной перестройки собственной военной системы, что явилось одним из важных факторов его более плавного развития, не имевшего той дискретности, которая наблюдается в Северо-Восточной Руси (Жих 2010: 118-121).
Предметная и детальная разработка всех обозначенных проблем является делом будущего и у ее истоков находится фундаментальная работа Ю.В. Кривошеева, подводящая итоги целому этапу изучения Северо-Восточной Руси XIII-XIV вв. в исторической науке и вместе с тем заставляющая задуматься над новыми проблемами и задающая направление дальнейших научных поисков.
Именно последнее, на наш взгляд, определяет значение в историографии той или иной работы: серьезное исследование должно не только решать какую-то проблему, но и задавать собой дальнейший путь развития науки. В этом плане работа Ю.В. Кривошеева принадлежит к числу тех исследований, которые с одной стороны завершают один этап развития науки, решая стоящий на повестке дня до сего времени комплекс проблем, а с другой – открывают собой его новый, более глубокий этап, указывая на новый круг вопросов, до того времени в науке еще не ставившийся. Ю.В. Кривошеев, убедительно показав продолжение развития на северо-востоке Руси второй половины XIII–XIV вв. существовавшей в домонгольскую эпоху системы городов-государств, подвел итоги изучению общественно-политического устройства региона в этот период. Этот же вывод исследователя является и отправной точкой дальнейшей научной работы, целью которой должно теперь стать прояснение нового круга вопросов, порожденных работой Ю.В. Кривошеева: вопросов, связанных с детальным изучением процессов эволюции и трансформации городов-государств Северо-Восточной Руси в сопоставлении с аналогичными процессами в других древнерусских регионах.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеев 1966 - Алексеев Ю.Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV-XVI вв. Переяславский уезд. М.; Л.: Наука, 1966. 268 с.
Жих 2009 - Жих М.И. О понятиях волость и земля в Древней Руси (предварительные замечания) // Время, событие, исторический опыт в дискурсе современного историка: XVI чтения памяти члена-корреспондента АН СССР С.И. Архангельского, 15-17 апреля 2009 г. / Редакционная коллегия: М.Ю. Шляхов (ответственный редактор) и др. Часть 2. Нижний Новгород, 2009. С. 9-14.
Жих 2010 - Жих М.И. Между Москвой и Литвой: к вопросу о причинах потерей Новгородом самостоятельности в третьей четверти XV в. // Судьбы славянства и эхо Грюнвальда: Выбор пути русскими землями и народами Восточной Европы в средние века и раннее новое время (к 600-летию битвы при Грюнвальде/Танненберге): Материалы международной научной конференции 22-24 октября 2010 г. / Отв. ред. А.И. Филюшкин. СПб., 2010. С. 118-121.
Жих 2011 - Жих М.И. К вопросу о месте городов-государств Древней Руси в типологическом ряду первичных политий. Города-государства Шумера, античного мира и Древней Руси: опыт типологического сопоставления. 2011 / Электронный ресурс: http://www.rummuseum.ru/portal/ node/1612 (дата обращения - 25.02.2016).
Кривошеев 2015 - Кривошеев Ю.В. Русь и монголы: Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII-XIV вв. 3-е изд., испр. и доп. СПб.: Академия исследования культуры, 2015. 452 с.
Михайлова 2003 - Михайлова И.Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси в XIV – первой половине XVI века: Очерки социальной истории. СПб.: Издательство СПбГУ, 2003. 640 с.
Петров 2003 - Петров А.В. От язычества к Святой Руси. Новгородские усобицы (к изучению древнерусского вечевого уклада). СПб.: Издательство Олега Абышко, 2003. 352 с.
Феннел 1989 - Феннел Д. Кризис средневековой Руси 1200-1304. М.: Прогресс, 1989. 296 с.
Фроянов 1995 - Фроянов И.Я. О возникновении монархии в России // Дом Романовых в истории России. СПб., 1995.
Фроянов 2001 - Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории // Фроянов И.Я. Начала русской истории. Избранное. М.: Издательский дом Парад, 2001. С. 483-714.
Фроянов, Дворниченко 1988 - Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л.: Издательство ЛГУ, 1988. 269 с.
Renfrew 1972 - Renfrew C. The Emergence of Civilization: The Cyclades and the Aegean in the Third Millenium B.C. London, 1972.
[1] По К. Ренфрю для отнесения того или иного общества к стадии цивилизации достаточно двух признаков из трех: наличие городов, письменности и монументальной архитектуры (Renfrew 1972). На Руси сочетание этих признаков наблюдается с рубежа X-XI вв.
[2] Более развернутые соображения ученого по этому вопросу см.: Фроянов 1995.
[3] То, что еще накануне монгольского нашествия в древнерусском обществе начались какие-то глубокие сдвиги, тонко почувствовал Д. Феннел, назвавший это явление «кризисом средневековой Руси» (Феннел 1989). На наш взгляд этот «кризис» был связан с начавшимся процессом трансформации традиционных для домонгольской Руси форм социально-политической организации в политии нового типа.
Опубликовано в: Исторический формат. 2016. № 1. С. 333-339